В начале пути [сборник рассказов] - Страница 44

Оживились мои товарищи по несчастью. Так можно в рабстве жить, можно. Тебя кормят, поят и охраняют. И делать ничего не надо. Красота!

— Гитару пусть возьмут, — сказал неожиданно подошедший со спины Йога. — Что за посиделки сталкерские у огня без гитары?

Переодели нас в одежду с чужого плеча, и я уже почти решил простить ребят и не убивать их до смерти, так, настучать им по личику, чтобы знали, что рабовладение и работорговля считаются преступлением против человечества и не одобряются мной лично, когда на своей новой куртке дыру под лопаткой увидел. Под левой. Пристрелили ее бывшего владельца в спину. Все-таки нехорошие ребята мои новые знакомые. Придется их в удачный момент кончать.

— При атаке собак или кабанов сразу на крышу остановки запрыгивайте, — Йога последнее напутствие дал.

И рукой махнул. И что? Да, я со всеми вместе радостно заорал:

— Ты справедлив, Йога!

Убиться мне о стену. Завтра я ему носки кинусь стирать, что ли? Взяли мы гитару и пошли на пикничок. По дороге обломки досок и сучья собирали, прошли меньше километра и когда к автобусу на дороге подошли, стало вдруг понятно, что две горы до самого неба насыпаны из мусора. Тут металла на миллион евро лежит мертво.

— Сразу после выброса артефакты можно прямо на дороге дня два собирать. А потом их уже искать надо. В тоннеле за ангаром их полно, только туда даже опытные одиночки не рискуют лазить, — наш охранник обстановку пояснял.

— Кто такие «одиночки»? — это я уже успел первым спросить.

— Что такое «выброс»? — с секундной задержкой поинтересовался Паганель.

— Выброс надо пережидать в укрытии — на открытом месте сдохнешь не за понюх табаку. Раз в три недели бывает. До следующего дней десять. Наше место надежное, увидите сами. Одиночка — просто опытный промысловик, один ходит. Все, что добудет, все его. И ногу если где подвернет или бинты у него кончатся, тоже один свой конец встретит. У дороги сидим, увидите кого — бутылкой машите. Подойдет — новости расскажет. Все, пейте, ешьте, песни только вполголоса пойте.

Мы у костра уселись, а бандиты за заднюю стенку залегли. Досыпать.

Народ сразу за бутылочку схватился, а мне гитара досталась. Сначала я армейским репертуаром пробавлялся, а потом на классику перешел.

— Мне не нужно награды, не нужно венца; мне не нужно спать с ведьмой, чтоб дойти до конца. Мне б весеннюю сладость да жизнь без вранья; ох, Самара, сестра моя… Бьется солнце о тучи над моей головой. Я, наверно, везучий, раз до сих пор живой; над рекой кричит птица, ждет милого дружка — а здесь белые стены и глухая тоска.

— Хорошо поешь, — одобрительно сказал человек в зеленом защитном костюме.

Уж пластинки кевларовые морской пехотинец сразу увидит.

Хлопнуло что-то сверху, одиночка за глаза схватился, сверху с крыши на него автоматчик спрыгнул, а с боков остальные «спящие» кинулись.

— Глаза не три, мать, брать, ерш твою медь! — наш добрый погонщик кричит.

Взяли они его под микитки, все содрали, даже поясом не побрезговали. Твари. Потом стали его в порядок приводить. Воду лить на руки и глаза промывать. Минут через пять новый пленник был свеж, как только что срезанный с грядки огурец, и так же весел. Меня только что поимели, словно пьяную шлюху. За банку консервов и выходной день. Обидно, однако. Пока я тут концерт устраивал, группа захвата рассредоточилась и в засаде удобно устроилась. Потом, когда человек подошел, на него сверху из полотенца или мешка небольшого сыпанули смесь мелко толченого табака с перцем — средство старое, но действенное. Глаза моментально выводит из строя. И не крикнешь. Вдохнешь лишний раз — и будешь чихать полдня. И все — приехали. Так языков казачки еще при Наполеоне брали. Не подвел древний способ и сейчас.

— Где вы таких артистов в подсадные утки взяли? Совершенно на бандитов не похожи. И песни не ваши поют, — пленный поинтересовался.

И смотрит лютым волком.

— Возвращаемся в лагерь. Один день — один сталкер. Четыре артефакта. Пусть дурачки по аномалиям бродят, а мы будем на дороге охотиться.

Да, приманили человека сладкоголосые сирены. Надо будет выручать. Глаза у парня свежепойманного все еще слезились, но наши бандиты подстраховались: на кистях наручники появились, и петлю на шею накинули. Проявили уважение по полной программе.

— Молодцы, — похвалы мы дождались, — самого Проводника с вашей подачи взяли. Легенда Зоны. Сейчас из одиночек пятеро на пике славы. Дракон с «Монолитом» войну ведет, съели они там кого-то без спросу. Призрак артефакты таскает из Мертвого города, все ему завидуют. Этот, Проводник, тайные тропы знает, всех короткими путями водит — правда, за деньги и долю в хабаре. Серый в Ангаре засел, как заноза в заднице, ни одна банда его выбить не может, и Информатор в баре засел, байками торгует. Хорошо устроился, но мы ему завидовать не будем. Мы его тоже лучше поймаем. Когда-нибудь, — развеселился главный ловец.

Буду звать его Обрез. Все равно недолго осталось. Опытный человек рядом есть, пора прощаться с хозяевами. Плечи ломило со страшной силой — ночевка на земле сказывалась, только это не повод в драку не лезть.

— Продукты у него в рюкзаке были? — спрашиваю.

— Лежало что-то, — Обрез отвечает.

— Ну, так давай сюда, Йога-то на нас за это в обиде не будет. И водочки можем все тяпнуть за успех. Ты разливай, а мне нож дай — сало порежу.

Не хотелось мне его в людях разочаровывать, поэтому, как он мне нож передал, я его сразу ему в шею, под ухо, и вогнал. Надеюсь, он сразу умер, не успев расстроиться. Некогда мне было в глаза смотреть, наблюдать, как душа с телом расстается — кровь хлещет, и ладно. Не жилец, и ладно. Обрез сразу левой рукой цапнул, одному автоматчику в упор в голову заряд картечи вогнал, все вокруг забрызгал мозгами и кровью. Последний живой бандит дернулся, но тут Проводник не подкачал — сбил его в прыжке. Катаются они, бандит в петлю вцепился, душит человека. Замерли они на секунду, разобрался я, какая нога вражеская, приставил к коленке ствол и выстрелил. Осел клиент резко — сразу веревку бросил. Только рот раскрыл для крика, а я ему с размаху ручкой обреза в лоб заехал. Хрустнула косточка. Все — прошла у него ножка, уже не больно.